Главная ⟩ Родноверу ⟩

Неоязычество как угроза патриотизму

Мы в настоящее время теряем молодежь, которая, к сожалению, не имеет доступа к подлинному историческому знанию, православному учению, часто соблазняется неоязыческой литературой, покупается на неоязыческую пропаганду, описывающую свободного сильного человека, который якобы стоит за патриотизм.

Подлинные, а не мнимые герои – православные: Александр Невский, Дмитрий Донской, Пересвет и Ослябя, Суворов, Кутузов, Ушаков, Жуков, нынешний министр обороны Шойгу – тоже православный.

Причины  успеха неоязычников кроются не только в огромном финансировании (откуда?), но и в доверчивости русского человека, его отзывчивости к таким словам как «предки», «Родина» и «патриотизм», на что покупаются очень многие. Существует целый ряд мифологем, которые используют родноверы и прочие язычники в пропаганде своих идей.

Славяне, особенно на Балканах, испытали мощную прививку античного язычества. Наши русалки — это по сути дела древнегреческие нимфы. Позднее мировоззрение славян Древней Руси испытало мощнейшее влияние ереси манихейства, которое предполагает наличие двух богов — злого бога, который сотворил окружающий мир, и доброго, который сотворил только человеческую душу.

Следы манихейства видны и в летописи о мятеже волхвов 1071 года, когда волхвы, исповедуют чисто манихейскую теорию возникновения человека. О том, что дьявол вылепил человека из той мочалки, что бросил Бог, а Бог вдохнул в него бессмертную душу. Манихейство – это искажение христианства.

Неоязычество по сути —  модификация христианства. Так какой же смысл призывать к христианству? Противоречие.

Славянскому язычеству были свойственны человеческие жертвы. О них упоминает древний историк  Маврикий и арабские путешественники. Ибн Фадлан об обряде погребения русов, начало 10-го века. Ал-Масуди, об обряде погребения, середина 10-го века.  Ибн Русте, о знахарях и обряде погребения, начало 10-го века. Язычники-славяне войска Святослава убивали пленных мужчин и женщин и топили младенцев в Дунае при сожжении своих убитых воинов.

 

О человеческих жертвоприношениях у славян имеется довольно много сведений в разнородных источниках. В самых ранних из них говорится об умерщвлении женщин при похоронах мужчин. Об этом красочно писал еще в VI в. Маврикий. О таком же обычае упоминал Бонифаций в VIII в., подробно его описывали арабские писатели IX-X вв. Такое добровольное умерщвление славянских женщин Масуди в «Золотых лугах» объясняет тем, что «жены пламенно желают быть сожженными вместе со своими мужьями, чтобы вслед за ними войти в рай» По-видимому, кроме такого желания женщин, в осуществлении этого обряда сказывалось поклонение умершему, принесение ему жертвы наряду с другими дарами, например, перечисленными Ибн Фадланом при описании похорон руса, — оружием, собакой, двумя лошадьми, коровами и т.д. (1939, с. 81-82). Масуди писал, что славяне не только сжигают своих мертвецов, но и чтут их (Гаркави, 1870, с. 36).

Человеческие жертвы у западных славян описаны немецкими хронистами XI-XII вв., бывшими современниками и участниками событий. В «Хронике» ТитмараМерзебургского говорится, что у славян «страшный гнев богов умилостивляется кровью людей и животных» (Фамицын А.С, 1884, с. 50). По Гельмольду, славяне «приносят богам своим жертвы волами, и овцами, а многие и людьми-христианами, кровь которых, как уверяют они, доставляет особенное наслаждение их богам». Святовиту ежегодно приносят в жертву «человека-христианина, какого укажет жребий» (Гельмольд, 1963, с. 129). Особенно увеличивалось число христиан, принесенных в жертву, при восстаниях славян, например, когда в 1066 г. ободриты принесли в жертву епископа Иоанна и многих священников (Гельмольд, 1963, с. 65-78). Помимо христиан, приносили в жертву и детей. В Житии Отгона Бамбергского говорится, что в Поморье «женщины предают смерти новорожденных девочек» (Котляревский А.А., 1893, с. 341).

Сведения о человеческих жертвоприношениях у восточных славян также вполне определенны, повторяются в разных источниках и их вряд ли можно рассматривать как наветы и пропаганду против язычества. Древнейшие известия содержатся у Льва Диакона: воины князя Святослава после битвы собрали своих мертвецов и сожгли их, «заколов при этом по обычаю предков множество пленных, мужчин и женщин.

Совершив эту кровавую жертву, они задушили нескольких младенцев и петухов, топя их в водах Истра» (1988, с. 78). Совершались жертвоприношения в Киеве на холме вне двора теремного, где стояли кумиры, поставленные при князе Владимире: «…Привожаху сына своя и дщери и жряху бесом, [и] оскверняху землю теребами своими. И осквернися кровьми земля Руська и холмотъ» (ПСРЛ, М„ 1997, т. 1, стб. 79). То же самое произошло после похода князя Владимира на ят-вягов в 983 г.: старцы и бояре выбирали по жребию отрока или девицу «на него же падеть, того зарежем богом», и жребий пал на сына варяга-христианина (ПСРЛ, т. 1, стб. 82). Те же сведения повторены в «Слове о том како первое погани кланялисяидоломъ» (XI в.): «…Приводяху сына и дщери своя, и заколоху пред ними, и бе вся земля осквернена» (Аничков Е.В., 1914, с. 264). Митрополиты Иларион и Кирилл Туровский писали о человеческих жертвах как об оставленном в прошлом обычае: «уже не заколем бесом друг друга» (Иларион); «отселе бе не приемлеть ад требы заколаемых отцы младенець, ни смерть почести: престабо идолослужение и пагубное бесовское насилие» (Кирилл Туровский) (Аничков Е.В., 1914, с. 238). Но сведения о человеческих жертвах продолжают встречаться и позднее. В Суздале во время голода в 1024 г. по инициативе волхвов «избиваху старую чадь по дьяволю на-оученъю и бесованию, глаголщетако си держать гобино» (ПСРЛ, т. 2, стб. 135), в 1071 г. также при голоде в Ростовской земле волхвы заявили: «весвеве, кто обилье держить», «ту же нарицахулучьшие жены глаголаща, тако си жито держить…», «и привожаху к нима сестры своя, матере и жены своя… и оубивашетамногы жены» (ПСРЛ, т. 1, стб. 175). Исследователи рассматривают эти действия как жертвоприношения для прекращения бедствий и голода (Рыбаков Б.А., 1987, с. 300; Фроянов И.Я., 1983, с. 22-37; 1986, с. 40; 1988, с. 319-321) или как отправление своих представителей на тот свет для предотвращения неурожая (Белецкая Н.Н., 1978, с. 65-68). В «Слове о маловерии» Серапиона (XIII в.) говорится, что его современники сжигали огнем неповинных людей при бедственных событиях жизни — неурожае, бездождии, холоде (Котляревский А.А., 1868, с. 35). В обращении «О посте к невежам в понеделок» (XIII в.) сказано об обычае «разбивая младенца своя о камень. Мнози же от человек погоубляють мзду свою» (Гальковский Н. М., 1913, с. 9). В памятнике «Слово святого Григория изобретено в толоцех о том, како первое погани суциеязыцикланялися идолом и требы им клали, то и ныне творят» (XIV в.) упоминается о «таверскаядетарезанья идолам от первенец» (Гальковский Н.М., 1913, с. 23). В 1372 г. при строительстве крепостных стен в Нижнем Новгороде по преданию была убита купеческая жена Марья (Морохин В.Н., 1971). Густинская летопись (XVII в.) сообщает, что «умножения ради плодов земных… От сих единому некоему богу на жертву людей топяху, ему же и доныне по некоих странах безумный память творят» (ПСРЛ, т. 40, с. 44-45). В России женщин, заподозренных в чародействе, похищении дождей, земного плодородия, жгли, топили, зарывали в землю еще в середине XVIII в. Есть сведения, что и в XIX в. в Белоруссии во время засухи топили старуху (Афанасьев А.Н., 1983, с. 395; Белецкая Н.Н., 1978, с. 66). В этом проявлялось стремление, с одной стороны, обезвредить злую силу колдуний, а с другой стороны, послать на тот свет своего представителя с просьбой о помощи.

Из письменных и этнографических источников неясно, насколько широко был распространен обычай человеческих жертвоприношений у славян, в какой форме и в какой период он практиковался, где и каким образом их совершали. Дать ответ на эти вопросы может только археология. Существует мнение, что, пока жертвы человека не подкреплены фактическим материалом, сообщения о них можно рассматривать как выдумку церковников, боровшихся с языческими верованиями.

Человеческие черепа находили в жертвенной яме Волина, в Праге, на жертвенной площадке X в. у Плоцка, скелеты убитых людей лежали на святилище у Вышегрода Х-ХШ вв. (Kowalczyk М., 1968, S. 111; Gierlich В., 1975, S. 53-56), человеческие черепа были сложены в яме на городище Аркона (Berlekamp Н., 1974). По подсчетам Г. Мюллера, на Арконе к IX-X вв. относится 470 костей человека, а к XI-XII вв. — 905 человеческих костей (Miiller Н., 1974, S. 293). Костяки обнаружены в культовых сооружениях на поселении Бабина долина, на святилище Зеленая Липа. При раскопках городищ-святилищ на Збруче останки людей, принесенных в жертву, встречены во многих сооружениях Богита и Звенигорода.

На збручских святилищах останки людей представлены в разных формах. Здесь обнаружены вытянутые и скорченные костяки, расчлененные части трупа, отдельные черепа и их фрагменты, а также разрозненные кости нескольких индивидуумов, сложенные вместе.

Целые костяки мужчин в возрасте около 60 лет, вытянутые во весь рост, лежали в двух углублениях на капище Богита. Положение костяков в обычных могильных ямах, их поза и ориентировка (головой на запад с небольшим отклонением вдоль края капища) указывают на захоронение естественно умерших, но погребенных в необычном месте — на высокой горе у подножия идола. Ритуальное значение этих погребений подчеркивается находками в заполнении могильных ям костей животных, главным образом, зубов крупного рогатого скота и свиньи, а также засыпкой ям землей с углем и мелкими обломками посуды, вторично обожженными.

На территории святилища Богит выделяются два возвышения, сложенные из камней. Одно из них было пьедесталом идола, а второе — жертвенником. Капище окружали восемь жертвенных ям, в некоторых из них были найдены человеческие скелеты.

Сам идол, которому приносились кровавые жертвы, в святилище найден не был, но неподалеку отсюда, в реке Збруч, в середине девятнадцатого века была обнаружена каменная фигура, основание которой настолько хорошо вписывается в пьедестал Богитского святилища, что специалисты почти не сомневаются: это тот самый идол, который стоял когда-то на холме городища Богит. Он представляет собой четырехгранный столб из серого известняка, высотой больше двух с половиной метров. Четырехликую голову идола венчает круглая шапка. Столб разделен на три яруса, каждый из которых покрыт резными изображениями богов — здесь явлен, судя по всему, весь основной славянский пантеон.
Все три святилища Збручского культового центра просуществовали до тринадцатого века. Неизвестно, что положило им конец — преследование со стороны власти или татаро-монгольское нашествие. Так или иначе, в тринадцатом веке с языческими жертвоприношениями на берегах Збруча было покончено.

Так же торжественно на горах были похоронены князья Аскольд и Дир, князь Олег, о котором в летописи сказано «и несоша, и погребоша [его] на горе еже глаголиться Шелковица».

Младенцы, кости которых были найдены среди камней в углублениях 6 и 8 на капище Богат, вероятно, были принесены в жертву богам и положены, возможно, перед изображениями на Збручском идоле Макоши и Белеса и перед богиней с кольцом Ладой, покровительницей весенних полевых работ. Принесение детей в жертву при тяжких обстоятельствах и неурожаях было распространено у народов всего мира, известно еще по Ветхому Завету и, возможно, вызывалось представлением, что чем ценнее жертва для дарителя, тем она угоднее богу (Фрезер Д., 1986, с. 316-329; Тейлор Э.Б., 1939, с. 492). Как уже говорилось, в письменных источниках такие жертвы у славян упоминаются неоднократно. В Полесье долгое время сохранялось поверье, что для прекращения дождей надо зарыть ребенка в землю, а для борьбы с засухой бросить его в воду.

Остатки человеческих жертвоприношений обнаружены в нескольких сооружениях святилища Звенигород. В сооружении 3, расположенном на дороге, ведущей на священную гору, лежал скорченный скелет подростка и кругом него в один слой уложены разрубленные на части туши коров, их наиболее мясные и съедобные части (позвонки с ребрами, бедренные кости) и четыре коровьи челюсти. Среди костей в земляной пол был воткнут наконечник стрелы. Это сооружение принадлежит к типу жертвенных ям, широко известных в славянских землях. В нем нет признаков жилых или хозяйственных помещений, а после окончания проведенных здесь обрядов яма была забросана большими камнями, что часто применялось при засыпке культовых сооружений, должно было способствовать сохранности жертв и в то же время обезвредить их.

В Звенигородских раскопках: человеческие кости находились в неглубоких овальных ямах, выбранных среди каменной кладки на капище . Около идола — яма.  Кругом ямы расположены большие плоские камни-жертвенники и вещи, связанные с солнечным культом: металлические браслеты, обломки стеклянных браслетов, проволочное височное кольцо, топор. Захоронены в этой яме человеческие черепа.

В восточных предгорьях Карпат археологами исследовано немало захоронений, свидетельствующих о массовом принесении в жертву детей в ходе религиозных обрядов. Анализ показал, что это были язычники, не признавшие Крещения Руси и ушедшие из Киевской Руси на запад, лишь бы не принимать христианства и сохранить древнюю веру с ее кровавыми ритуалами.

Христианство распространялось постепенно, поэтому человеческие жертвоприношения мы встречаем до 13 века.

Из описаний нравов язычников мы видим, что оно характеризовалось безудержным пьянством, в особенности на ритуальных славянских пирах и на поминках. Во-вторых, многоженством и блудом. Например, есть рассказы о князе Само, у которого было 12 жен, о князе Владимире (до его крещения). Безудержность, веселье без меры – отличительная сторона славянской нравственности. Группа «Алиса». Безопасность на дорогах.

К сожалению, эти черты во многом не изжиты в национальном русском характере. Поэтому если мы хотим спасения нашей страны от пьянства, разврата, то мы должны изживать, а не культивировать язычество. Если мы хотим обновления нашей Родины, мы должны следовать примеру князя Владимира, Александра Невского, Сергия Радонежского.

Неоязычники пытаются ссылаться на поддельный источник — «Велесову книгу» — это не аутентичный источник, а  изобретение эмигранта Богатырева, который сочинил её, находясь за рубежом. Это были его фантазии на тему Древней Руси, которые затем были подхвачены и раскручены, не исключено, что с участием американских спецслужб. Ни по языку, ни по содержанию «Велесова книга» не соответствует реалиям IX века. До сих пор не было представлено ни одного реального образца этого текста, ни одной рукописи. Что касается языка, то это язык не IX века.

Академик Рыбаков в своей книге «Язычество древней Руси» пишет, что городище «Бабина гора» на берегу Днепра, существовавшее на рубеже новой и старой эры и принадлежавшее ранним славянам, было языческим капищем, где приносились в жертву младенцы. Свидетельством тому —  детские черепа, захороненные рядом без инвентаря, которым было принято сопровождать обычные погребения. Он предполагает, что Бабину гору «можно представить себе как храм женского божества вроде Макоши», где приносились в жертву дети.

Последней жертвой официального языческого культа на Руси стали Феодор Варяг и его сын Иоанн. «И сказал варяг: „Не боги это, а дерево: сделаны вручную из дерева ножом. Эти боги что сделали? Сами они сделаны“. Варяг стоял на сенях с сыном своим. Сказали ему: „Дай сына своего, да принесем его богам“. Он же ответил: „Если боги они, то пусть пошлют одного из богов и сами возьмут моего сына. “ И подсекла толпа под ними сени, и так их убили».

Владимир, когда принял крещение, «повелел повергнуть идолов — одних изрубить, а других сжечь. Перуна же приказал привязать к коню и волочить его с горы по Боричеву к Ручью и приставил двенадцать мужей колотить его палками». Избитого Перуна сбросили в Днепр.

Проводы зимы через сожжение, вероятно, сближали по своей сути масленичные костры с языческими погребальными ритуальными кострищами, являвшимися одной из форм отправления умершего предка на «тот свет». Поэтому изображения Масленицы так же могли восприниматься, как искусственная замена, рудимент архаического ритуального жертвоприношения живого человека.

Отголоски древнего обычая человеческих жертвоприношений у восточных и южных славян сохранялись почти до современности. Они прослеживаются в деградированном и трансформированном виде, когда вместо человека на тот свет отправляли чучело или куклу, устраивали инсценировку такой жертвы во время праздника (похороны Костромы, Ярилы, Морены, проводы Масленицы).

Жестокие забавы.

На Масленицу нередко устраивались и рискованные забавы, когда смельчаки вступали в противоборство с медведями. Порой неугодных или преступников бросали в клетку или яму к медведям — любовью к таким развлечениям, как общеизвестно, славился Иван Грозный. Так или иначе, священное животное получало свою добычу…

Вплоть до революции в число традиционных масленичных забав входили кулачные бои. Иногда дрались один на один, иногда — стенка на стенку. В средневековой Руси это часто заканчивалось массовыми побоищами и убийствами. Историки видят в этом отголосок древних ритуальных сражений у погребальных костров, которые кипели на тризнах по знати.

О совершавшихся когда-то человеческих жертвоприношениях напоминают рудименты языческих обрядов, сохранившихся кое-где до наших дней. Это сожжение чучела Масленицы, похороны Костромы, утопление чучела Купалы.

В обряде сожжения Масленицы мы видим не похоронную процессию, как говорят некоторые. Хоронимое существо (чучело) не мертво, а представляется еще живым. Мы имеем обряд предание смерти живого существа. Выдающийся российский и советский учёный, филолог-фольклорист В.Я. Пропп показал, что «в русских праздниках… момент растерзания, утопления и сожжения сопровождается ликованием, весельем, смехом и фарсовыми действиями… Никакого празднования воскресения в русских обрядах и праздниках нет. Праздник состоит не в воскресении, а в умерщвлении.

Отголосок человеческих жертвоприношений у славян сохранился в сказках. Иванушка хочет вернуть утопленную сестру:

Аленушка, сестрица моя!

Выплынь на бережок:

Огни горят горючие,

Котлы кипят кипучие,

Хотят меня зарезати…

«Говоря о жестоких обычаях Славян языческих, скажем еще, что всякая мать имела у них право умертвить новорожденную дочь, когда семейство было уже слишком многочисленно, но обязывалась хранить жизнь сына, рожденного служить отечеству. Сему обыкновению не уступало в жестокости другое: право детей умерщвлять родителей, обремененных старостию и болезнями, тягостных для семейства и бесполезных согражданам» (Н.М. Карамзин. История государства Российского. Том 1).

В лес отправляли не только стариков, но и девочек, если их затруднительно было прокормить. Можно вспомнить целый ряд сказок наподобие «Морозко». Неоднократно в сказках, чтобы избавиться от детей, родители отправляют их в лес.

Так что, вернемся к «родной вере» — будем приносить «родным богам» в жертву людей?

Нет? Тогда как можно называть себя «родноверами», если они не исполняем предписаний родной веры? По аналогии: как христианин может называть себя христианином если он не ведет христианский образ жизни?..

Неоязычество пытается расколоть тех русских людей, кому небезразличен патриотизм, любовь к Родине, то есть, лучших из наших граждан. А расколоть – значит, поделить на части, ослабить. Таким образом, неоязыческое сектантство является угрозой для патриотизма, для России.

прот. Димитрий Кравченко

Если Вам понравилась эта статья, сделайте следующее…

1. Поставьте «лайк».

2. Сделайте ретвит.

3. Поделитесь этой статьей с друзьями в социальных сетях.

4. И конечно же, оставьте свой комментарий ниже :)

---